ФФ - главы 37-39

[Raindrop.]

Название: Full Magic Power!
Фандом: Perfect World
Жанр: фемслэш, временами слэш, иногда гет, порою бред. романс и мыльная опера.
Рейтинг: мне надоело об этом думать.
Размер: уже макси.
Статус: медленно но верно приближается к концу.
Дисклэймер: герои мои и Сан, мир принадлежит разработчикам.
От автора: Но ведь все равно никто не читает слов автора.

37

- И что вы думаете?
Взгляд Фуэго скользит по лицам гостей. Заинтересованный взгляд, выжидающий. Колтер непонимающе хмурится, лоб пересекают складки. Знакомо, очень знакомо. Ту же самую сказку он, сбиваясь, пытался пересказать жителям материка при первой встрече. Ту же самую, но в устах Фуэ она звучит иначе – и с непонятным сину предупреждением. Вот он и вглядывается в знакомые черты, пытаясь понять, принять, осознать. Пытаясь уловить – что? Он и сам не знает.
- Кто эта девушка? – голос Мэйталя. – Вызывающая помощника?
Фуэ хмурится. Пересекает лоб морщинка, сжимаются губы. Мэй что-то видит в этом всем, а он, Колтер, нет. И младший шаман спрашивает – вслух. Не для себя, а скорее для них. Для тех, кто не видит. И для тех, кто боится смотреть.
- Она друид или мистик?
- Мистик, вестимо. – открывает рот Мидзу. – Иначе нам не стали бы все это рассказывать.
Колтер вздрагивает. Почему даже друг понимает любимого лучше его самого? Не потому ли, что эти десять лет он был рядом, в то время как Колтер шлялся по миру. Пытаясь забыть. Забыть не забыл, а потерять успел.
- Отлично, нам рассказали. – это уже Хэйдин.
Хмурится, тянется рукой ко лбу. А когда замечает неосознанное движение, тут же дергается.
- А зачем?
- Чтобы понять – что мы были вместе. Раньше. До.
Белокожая кукла даже говорит как неживая. Фрио косится на нее молча, исподтишка. Сай смотрит на брата – и едва заметно мрачнеет. Фуэго пожимает плечами – и все взгляды снова на него. Сходятся брови.
- Вопросы? – а в голосе толика яда.
- Вопросы. – тут же оживает Фрио.
И почему-то бросает на него взгляд.
- Кто такие мистики? Кто такие они? – и рукой на гостей. – И что происходит?
Он улыбается ей – чуть-чуть. Фуэго хмыкает и неожиданно опирается головой о его плечо. Как громом. По тишине. Его сердце замирает на миг – и вновь стучит спокойно.
Фрио вздыхает – демонстративно, наигранно.
- Ну кто-то же должен был спросить это. Иначе мы так ни до чего и не дойдем.
Нэльке прыскает.
- Ну вот сама и говори, раз тебе смешно. – ворчит Фуэго.
Тишину вдруг разбивает водопадом – вопросов, обращений. Кукла ловит взгляды, поводит длинными ресницами. А его шаман трется щекой о плечо сина.
- Это в мой план не входило. – еле слышно, одному Колтеру.
- Это? – в тон ему отзывается син.
И дышит вниманием, тайной. Разговором – только вдвоем.
- Объясняться. Слишком много…
- Правды? – подсказывает охотно.
- Мороки.
Колтер молчит. Так хочется обнять, так и тянется рука. Но знает – убери он плечо, и Фуэ отклонится, наденет маску серьезной задумчивости. И син не двигается. Ни шороха, ни дыхания. Не спугнуть шамана, пока он сидит домашней кошкой – уставший, чуть сонный. Свой.
Тишина окутывает только их двоих. Нэльке дожидается молчания и говорит – спина прямая, руки на коленях. Быть может ей, как и Хэйдину, хочется коснуться лба – быть может, именно поэтому так напряжены пальцы, что она старается удержаться от этого.
- Если даже ваши легенды говорят о нас, значит, правда. Мы были вместе раньше – все пять рас.
- Тайды. - спокойно и твердо произносит Сай. – Люди. Зоомофы. Сиды. И?
- И стражи земли. Мистики и сикеры. Мы с Хэйдином. Я – призываю…призывала помощников. Саммонов. Сикеры сражаются холодным оружием.
- И вы заперлись, как и мы? – спрашивает Мидзу. – Вас выгнали на край мира? У вас есть барьер?
- Мы не запирались. Нас там закрыли боги. Мы живем под поверхностью, подо льдами. Мы. И тьма.
Колтер готов признать – он не так умен, как Фуэго. Не так, как Мэй. Быть может с точки зрения чистого разума девочки Дома Дождя тоже опережают его. Однако в людях он разбирается. Он слышит «тьма» и видит ужас. Он видит спину стрелой и понимает, что только так кукла может не дрожать. А потом он спрашивает себя – сколько же ей? Когда она познакомилась с Фуэ? И потом – почему? Почему, в конце концов, ответственность за все происходящее оказалась на плечах двоих незнакомцев. Детей. И его шамана.
- Значит, все это время у нас под носом жила еще одна раса, а мы ничего не заметили. – ворчит Сай.
И поджимает губы – точь-в-точь как Фуэ.
- Материк вот нас тоже не замечал. – хмыкает Мидзу. – И это ему не мешало.
Старшая шаманка Дождя бросает на него взгляд. Только один. Зато какой!
- Давайте уясним. Мы воевали, если верить истории, и нас выгнали. Точнее, согнали на острова. Здесь мы установили последний оплот и закрылись барьером. Нашим собственным барьером. На века. Поэтому жители материка и не могли нас достать. Наше решение, наша магия. Их же, – взмах в сторону стражей земли, - заперли. Не они сами. Закрыли. Таким образом, они не могут выйти.
- Мы можем. Только, как показала практика, теряем магию.
- Это, по сути, одно и то же. Если у вас нет силы, вы не сможете отстоять свои земли ни от бездушных, ни от кого бы то ни было. А значит, вам остается только сидеть на своем клочке земли и не вступать в мировую жизнь.
- Как и нам. Раньше. – снова встревает Мидзу.
Колтер и сам бы встрял, потому что для него, как и для друга, в судьбе дух рас нет ничего принципиально разного. Обстоятельства не меняют суть.
Но Фуэ молчит, не перебивая, и все остальные, кажется, тоже понимают, к чему клонит шаманка.
- Нет, не как нам. Мы вышли, как только захотели. Они не выйдут – у них нечего предложить миру. Их положение – результат деяний богов. Если верить нашей истории, да и не только нашей, это вообще одно из немногих их вмешательств в мир.
- Надо спросить у кого-то с материка, что у них по этому поводу написано. – задумчиво тянет Мэй. – Но по нашим преданиям боги создали мир и…и все. Так что, вероятно, это их последнее значимое деяние. С другой стороны, мы и о нем бы без слов Нэль не знали.
- Так что могли быть еще.
- А значит, еще и могут. Какова вероятность, что боги помогут нам против бездушных?
- Вы забываете, что у нас есть не только магия. – почти шепчет кукла. – У нас есть еще тьма. И это не просто слово красивое. Она реальна.
Она реальнее даже силы, если верить его ощущениям. Если верить тому, как хмурится Хэйдин, как вздрагивают, против воли, пальцы мистика. Если верить вдруг напрягшемуся Фуэго.
- И что такое эта тьма? – спрашивает Колтер.
- Это как…Как источник предсказаний. Понимаете, помимо магии, есть еще наша собственная сила. Отличительная черта расы. Вот как вы можете превратиться в русалку – и это не имеет отношения к тому, шаманы вы или сины. Так и мы, не зависимо от класса, обладаем способностью. Третьим глазом. Это помогает видеть. И слышать. Это о будущем.
Нэльке запинается, а он вспоминает ее полубезумный крик. Отчаяние и страх. Это и есть – будущее?
- Мы предсказываем. – помогает Хэйдин. – У сикеров эта способность почти не развита, хотя и у нас чувство интуиции и предвидения сильно. Но у мистиков – прямая связь с тьмой. А это значит, что они на самом деле видят, что произойдет.
- И за все, конечно же, надо платить. – цедит Мэй. – Хочешь плавать как рыба, свыкнись, что не сможешь долго прожить в сухом климате. Хочешь видеть будущее…
- Позволь тьме использовать твое сознание. – заканчивает кукла. – Именно поэтому мы отгораживаемся от нее, как можем. Отказываемся от видений. К сожалению, не у всех это получается.
- И у тебя, по-видимому, получается хуже всех. – констатирует Колтер.
- Я вижу, как мир рухнет.
Она смотрит прямо на него, и на сей раз это вполне осмысленный взгляд.
- Я видела, как придет Фуэ. Как появятся бездушные. Как все умрут. Боги ушли и бросили нас.
Тишина оборачивает их теплым коконом. Все умрут – слишком общая истина, чтобы принять ее для себя. Поэтому из всех присутствующих действительно боится только девушка. И Фуэго. Син чувствует этот страх почти физически, и ему стоит огромных усилий не прижать шамана к себе, утешая.
- Но дело даже не в этом. Дело в том, что тьма никуда не делась. У нас отняли магию, и мы теперь совершенно беззащитны перед тьмой. И именно поэтому стражи земли не могут прийти на помощь. Потому что за пределами своих земель мы будем не просто беспомощны. Мы сойдем с ума.
- Как скоро?
Сай быстро делает выводы. Ему бы волноваться, а он думает о том, как она выросла. Как незаметно и как прекрасно.
- Я не знаю.
И снова – в людях он разбирается. Иначе поверил бы и ее спокойному тону, и даже твердому взгляду. Поверил бы – но он не верит и не станет. Фуэго тихо-тихо вздыхает – и что-то произносит одними губами. Ему слышится – или это «скоро»?
- Почему мне кажется, что вопросов у нас значительно больше, чем ответов? – вдруг спрашивает Фрио. – И почему я считаю, что эти ответы нам не помогут?
Ее ироничный тон развеивает напряжение. Мидзу насмешливо фыркает.
- Потому что ты слишком много общалась с оборотнем последнее время. И теперь считаешь, что чем думать, лучше сразу действовать.
Он помолчал пару мгновений, выдерживая ее взгляд, и добавил:
- И я, кстати, полностью с тобой согласен. У нас есть армия, у нас есть враг. А вот выбора то, собственно, и нет. Будем драться.
- Отличное решение. – Фуэ возвел очи к потолку. – Главное, оригинально.
- Драться все равно придется. – пожал плечами Мэй. – А уже потом, когда разберемся с концом мира, будем решать, как быть с пятой расой.
- Я сегодня буду задавать очевидные вопросы, - встряла Фрио, - Но опять же, почему все уверены, что мы с этим разберемся? Разве нам только что не предсказали всеобщую смерть?
- Потому что сама предсказательница и занималась десять лет тем, что пыталась с этим разобраться. – буркнул друг. – И потому что сложить лапки и ждать смерти – не наш выбор.
- И потом, у нас уже есть армия и план. – добавил Мэй. – Надо же их употребить к делу.
- Чтоб зря не пропадали. – фыркнул Фуэ.
И снова оперся о плечо Колтера.

- В чем Фрио права, так это в том, что ответов мало. – произнес Колтер, когда они снова оказались вдвоем.
В последнее время «вдвоем» было больше, чем за все предыдущие десять лет, и это занимало его сильнее всего остального. Сильнее даже мира.
Шаман пожал плечами.
- Итак, у нас есть армия. И есть план. Какой план?
- План свергнуть Совет. И не позволить ему закрыть барьер. Не сбегать от бездушных, а драться со всеми.
- Мы свергаем Совет? – переспрашивает син.
- Не знаю. – почти зло бросает психик. – Я свергаю, а ты как хочешь.
- Я думал, ты против короля.
- А я думал, ты меня не любишь. – вздыхает Фуэ.
И отворачивается к окну. Хочется крикнуть ему – ты был не прав. Хочется, но почему-то молчится. И Колтер молча подходит, обнимает за плечи. Слов в последнее время и так слишком много.
- Я думал, ты с Мидзу. – наконец разлепляет губы шаман. - И беспокоился, отпустит ли он тебя на войну.
В голосе Фуэ столько горечи, что ее можно пить. И столько же насмешки над самим собой.
- Мидзу остается?
- Мидзу нужен мне здесь. А ты нужен там.
Фуэ молчит, и он тоже молчит. И смотрит в окно, пока небо не оказывается близко-близко.
- По крайней мере, я знаю, что иду на войну. – пытается отшутиться Колтер. – И сколько у нас времени?
Шаман поворачивается к нему. Прижимается щекой к щеке, закрывает глаза.
- Слишком мало.

- Я вообще не понимаю, к чему был этот разговор. – бурчит Хэйдин, отворачиваясь, когда они возвращаются в комнату.
В ту самую, где ее уложили спать, и ту самую, что мужчина-змея уступил ей небрежным взмахом руки.
Она пожимает плечами. Болит голова, болят сжатые в кулак пальцы. И еще что-то болит, что-то, чему так и не придумали название.
- Если шаман и так знал, что делать, то можно было и не собирать нас всех. И не рассказывать ту историю. В конце концов, нам на самом деле придется сначала спасать мир, а потом уже решать, что делать.
Сикер испытытвающе смотрит на нее, словно ожидая ответа, и мистик понимает, что молчанием не отделаешься.
- Потому что они заслуживают знать. Когда посылаешь людей на смерть, имей совесть хотя бы раскрыться до конца.
Искатель сердито хмурится. Мелькает пламенный вихрь – Хэйдин оказывается совсем рядом, будто бы намереваясь схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. Но он стоит, хотя желваки на скулах показывают, как тяжело ему сдерживаться.
- Никто не умрет. У нас есть армия и план. Ты же веришь в своего Фуэ, не так ли?
Она молчит. Она бы и рада сказать ему – но правды он не хочет, а врать ему она не может. Потому что он заслуживает. Хэйдин глубоко вдыхает, успокаиваясь. И дергается щека, и она против воли вздрагивает. Почему так страшно теперь, когда они здесь? Почему так хочется спрятаться, хотя она находится именно там, куда стремилась? Почему рядом с Фуэ нет покоя? Даже сейчас, даже когда рядом змея. Даже когда все так, как надо, и кажется, что они смогут изменить все.
- Никто не собирается умирать, ясно? – повторяет Хэйдин.
Она кивает. Едва-едва, потому что это тоже ложь. Потому что она, она собирается. Потому что даже если спасти всех, она не верит. Всех, но не ее.
Сикер сдается, разводит руками.
- Давай просто доверимся ему. В конце концов, ты сама сказала, что он может помочь.
- Давай.
- Ты в порядке? Ты можешь…?
Он замолкает, не в силах произнести то, что ни оба прекрасно понимают.
- Я еще продержусь какое-то время. – она ободряюще улыбается. – Не думай, что я позволю ей так просто.
- Вот и отлично.
Хэйдин умолкает и через некоторое время уходит. Стоит двери за ним закрыться, как она устраивается в кресле, где не так давно сидел Фуэ, сворачивается кошачьим клубком и упирается щекой в подлокотник. Ей хочется вспомнить то чувство, что возникло при встрече со змеей. Хочется снова ощутить уверенность, хочется снова верить. Она закрывает глаза и пытается вспомнить его взгляд. Синева весеннего неба, тихие воды озера. Летний дождь по щекам, волны моря лижут ступни. Волны шумят, шелестит дождь. Она слушает синеву, растворяется в ней, позволяет ей себя убаюкать. И теряет, безвозвратно теряет мысль, что крутится на границе сознания. О том, к чему вела, но что так и не успела понять шаманка по имени Сайрен. О том, что было в сказке, рассказанной Фуэ. Было, было, было ведь! Мысль бьется в окна птицей, пока не теряет силы. И уходит.

В подземных глубинах свет серый и такой нечеткий, что не позволяет рассмотреть ни окружение, ни даже порой и себя. В подземных глубинах вечное пламя, исходящее из недр, сушит и без того спертый воздух, жарит кожу. Оттого и кожа тех созданий, что там живут, такая жесткая. Оттого и съежилась от духоты их душа до такого клочка, что уже не позволяет мирно существовать. И оттого то и ненавидят эти существа всех, кому и воздух, и вода, и дары земли даны в изобилии.
Существ этих называют бездушными, и единственная цель их – сделать весь Идеальный мир таким, какой он в их подземных глубинах. И поднимаются они на поверхность только затем, чтобы разрушать и убивать.
Так и в тот раз, как и бесчисленные разы до того, пошли бездушные войной на жителей мира. Вырвались они из-под земли, срубили деревья, иссушили зеленые травы. Дошли до самых границ, где океан омывает берега, где высятся извечные горы, где пронзают небо красные скалы. Много лиха натерпелись народы мира, и понимали, что просто так не одолеть им бездушных. Только если бы нашелся герой, что отправится в подземное царство и сразит короля врагов, то тогда и армия будет разобщена, и победить ее станет легче.
И начали искать героя, а нашли не одного, а пятерых храбрецов. Великие воины, один из которых сражался огромными топорами, дарованными ему самими богами, и гигант, оборачивающийся огромным тигром. Сильные маги: повелевающий морями при помощи волшебной сферы и та, что призывала защитника своей силой. И последней была небесной красоты девушка, чьи белые крылья даровали исцеление и покой.
Герои отправились в подземное царство и, преодолев бесконечные трудности и препятствия, одержали победу. Без короля армия бездушных уступила объединенным силам жителей Идеального мира. Враги из глубин долго еще не смели показаться из своего убежища, а герои прожили долгую жизнь без забот и в гармонии. И только после смерти их те, кто обитал над землей, забыли свою историю. И схлестнулись в войне, что была не менее кровавой, чем бои с бездушными. За то и разгневали богов. «Но не уподобляйся врагу своему, иначе им и станешь!» - так сказали владыки мира, и так и мы должны помнить. И память эта – вечное наше наследие.

38

Тихим шорохом, мягким шепотом, певчим голосом, легким ропотом. Шаг по дымке, шаг по облаку, прыжок в сторону, прыжок с пропасти. Вскриком плакаться, смехом ластиться, болью хвастаться, за ней прятаться. За нее хвататься, за нею бежать, за нее умереть, и жить – как играть.
Зачем ты живешь, Фуэго из Дома Дождя? Зачем открываешь по утрам глаза, если видеть никого не хочется, зачем слушаешь дождь, если тот голос не позовет по имени, не произнесет желанное. Зачем бежишь, зачем мечешься в паутине? Зачем мучаешь себя?
Зачем, если только не ради надежды?

Мало времени, слишком мало. Времени вообще всегда мало, его не остановишь, не удержишь пальцами, как стрелки часов. И хочется схватить за хвост, скомкать ладонью, выбросить. Хочется – хоть на миг! – оказаться вне его. Вот как сейчас.
На кровати – ворох цветов. Поверх одеяла, под которым прятался от света утра, поверх подушки, еще хранящей тепло сина. А сам син – у окна, дергает резко шторы. Улыбается змеей, но как-то осторожно, словно не уверенно.
Запах кофе в ноздри, поднос с печеньем. Раз уж решил носить завтрак, надо сказать, чтобы больше никаких булочек с джемом. Вот только колет сомнение – есть ли это «больше»? И Фуэго сердито дергает плечом, отгоняя глупые мысли. И садится, тянется за кофе.
- Утро. – улыбается Колтер.
А на кровати снегом – цветы.
- Дамам обычно после бурной ночи букеты носят – ворчит шаман. – А я, если мне не изменяет память, не дама.
- Это не связано с ночью. – хмыкает син. – Хотя не могу отрицать, что ты был прекрасен.
Улыбка становится еще шире, хотя куда еще – и при этом умудряется сохранить легкую насмешку. И сонливость не мешает психику ощутить жар, подступающий к коже. И едва не подавиться кофе.
Колтер тем временем слегка отодвигает снежную белизну рукой, усаживается на край кровати. При желании до него можно дотянуться рукой – и хочется, нестерпимо хочется. И шаман задается вопросом – сколько еще вот так? Сколько еще сохранится непреодолимое желание коснуться, ощутить, почувствовать? Сколько еще он будет все время проверять и не верить – что син здесь, рядом. Настоящий. Свой.
- Вчера я все думал и думал. Не надо только насмехаться, ладно?
Он и не собирается, просто серьезного Колтера очень хочется заставить раздеться. Чтобы еще раз проверить и поверить.
- Я знаю, что мы должны драться, я все понимаю. Меня не это пугает. Мне просто не нравится, как эта ситуация похожа на…
Они оба знают, на что она похожа. На то, как один убийца вот так же взял и ушел, а вернулся совсем другим, незнакомым ему существом. Жестоким существом.
Фуэ снова сердито дергается. Ему все равно, на что это похоже. Он решил верить сину, и он будет ему верить. Иначе все это не имеет смысла.
- В общем, я тут думал, что же меня беспокоит. И вспомнил, что я не успел закончить ритуальное ухаживание.
Так вот он к чему!
Шаман отставляет кофе. Убить его или…или убить?
- Идиот. – припечатывает наконец.
Больше сказать нечего. Не говорить же, на самом деле, рвущееся наружу «да!».
- Ну да. – легко соглашается Колтер. – Первые цветы ты принял, подарки тоже. И у нас было, хм…все остальное. Так что я просто обязан был принести еще один букет.
- Не обязан. – автоматически исправляет Фуэго. - Только в случае, если тебе все…
И смущенно замолкает.
- Если мне все понравилось. – мурлычет, заканчивая, син.
Кажется, он все-таки читал эту дурацкую книгу по этикету.
- Мне все невероятно понравилось. – и не думает умолкать Колтер. – Настолько понравилось, что я…
- Хватит.
Щеки уже пылают, и очень хочется спрятаться под одеяло. Только вот прятаться недостойно шаманов из Дома Дождя, и наглый син это прекрасно понимает. А Фуэго понимает, что его в любом случае достанут – пусть и из-под одеяла. Потому что Колтеру попросту нравится смотреть на него, когда он такой. Вот гад. Ползучий.
- Ну ладно, я перейду к делу. Именно потому, что мне все так безумно понравилось, я и делаю тебе предложение, Фуэго из Дома Дождя.
- Ты не можешь. Нас не поженит даже король – это против правил и…и просто не поженит!
- А мне плевать на правила и на короля. – совершенно спокойно произносит Колтер. – Тем более, что у тайдов есть, кроме официальной церемонии и книг по этикету, еще и давние традиции. И наши предки скрепляли свою любовь не перед законом, а совсем иным способом.
- Ты еще и историю изучал? – тоскливо вопрошает Фуэго.
- Не я. Историю учат молодые аристократы, а у меня теперь есть целых две аристократичных сестры. И хотя одна из них весьма…небрежно относилась к своей учебе, то вторая как раз очень скрупулезно учила все, что касается брачных обрядов и прочей романтики.
Поймав его взгляд, Колтер весело подмигнул. Кажется, отступать он не собирался.
- А поскольку ты вчера был очень занят и целую кучу времени провел с нашими гостями, точнее, одной из них, - в голосе мелькнула почти ревнивая нотка, но син тут же выровнял тон, – то у меня было масса времени переговорить с Фрио, и так, то обсуждая Тайгу, то еще что…в общем, слово за слово, и она выболтала мне о том, что в какой-то из книг читала про ритуалы скрепления любовных клятв. Так что мы нашли книгу и… И вот.
Фуэго вздохнул. Бежать из собственной постели было некуда, да и бежать от картины, в которой его собственный син и его младшая сестра рыскают в библиотеке, почему-то не хотелось. А хотелось увидеть воочию, а еще лучше – сидеть там же, наблюдать за их поисками, читать книгу и пить теплый чай. И чтобы за окном метель, а в камине трещал огонь, и рядом – семья.
- Фуэ, будь моим. – шепнул в ухо Колтер.
Цветы манили зимней белизной, пробежал мороз по коже лапками. А от сина пахло летом и почему-то огнем. И хотелось прижаться – и на этот раз он не стал противиться своему желанию. И рвала горло правда, и пела мысль – я и так твой. Я твой, все десять лет был твоим. Твоим и останусь, куда бы ты ни ушел, куда бы ни делся. Я твой, твой, только твой.
И хотелось закричать времени – стой. Остановись, оставь нас в покое. Беги без нас, беги дальше. Пусти. Дай еще сказать, дай признаться. Дай объяснить. Но время не собиралось останавливаться, и его было мало. Слишком мало, чтобы шептать и клясться. И достаточно лишь для одного. И Фуэ выдохнул:
- Да.
И этого действительно было достаточно.

Легким касанием, едва уловим, едва ощутимым. Пальцами по белой шерсти, ладонью по мягкому меху. Губами к коже, глаза в глаза. Тигриные и тайдовские – но какая разница, какой ты расы, если любовь одна на всех?
Зачем ты пришел, Тайгарен? Зачем явился? Чтобы сердиться, чтобы слушать насмешки? Зачем ступил на земли тех, кто презрительно относится к тебе как к животному, зачем в облике тигра? Зачем искал слова, чтобы объяснить необъяснимое?
Зачем, если только не ради надежды?

Они молчали. Все, что должно, он и так сказал, и все, что прилично, она уже ответила. И слова этикета вязли на зубах, и она говорила, говорила все то, что написано было в книгах, теми самыми формулами, теми интонациями. Она говорила и не верила, она желала успеха и победы, а сердце грохотало от мысли, от памяти. От «все умрут», которое вдруг стало слишком отчетливым, слишком близким. Потому что одно дело «все», а другое «он». И он шел драться.
Они молчали. Слова сказаны, а главное – главное можно передать и молчанием. И когда он тигр, а она прижимается к нему, не боясь осуждения, не боясь сплетен. Не опасаясь, что он поймет все правильно. Но как же приятно касаться белого меха – и как не хочется отпускать. И можно не думать о вчерашнем – о сказках, гостях и мире. Ни о чем не думать, кроме него.
- Ты только вернись ко мне. Только вернись.
Тигр трясет мордой, тыкается носом в ладони. Тигр ластится, но она слишком испуганна, чтобы опять забыться.
- Я хочу, чтобы ты вернулся.
Он фыркает и превращается.
- Я хочу, Тайга.
- Не все в мире подчиняется твоим желаниям, девочка.
Она закусывает губу – и на глазах выступают слезы. Она хочет снова прижаться к нему, но как к такому прижмешься? Она не достает ему даже до плеч – и снова осознает разницу, как много раз до того.
- Ты считаешь меня ребенком.
Он молчит, но это молчание взрослого, который не хочет спорить с неразумным дитем.
- Ты относишься ко мне как к маленькой. – бросает Фрио. – А мне ведь...
- Тебе ведь? – терпеливо подталкивает он.
И она заканчивает, заливаясь краской. Понимая, как глупо это звучит.
- Мне уже шестнадцать.
- Я полагаю, тринадцать лет разницы позволили бы мне относиться к тебе как к ребенку. – спокойно произносит Тайгарен. – Но поверь, это не так. Я считаю, что ты достаточно умная и взрослая, чтобы считать тебя таковой.
Он делает паузу.
- Не прямо сейчас, конечно, но вообще да.
- Тогда скажи мне, что вернешься. Скажи, что все будет хорошо.
Тигр вздыхает.
- У тебя все будет хорошо, Фрио. Твоя брат позаботится, чтобы ты прожила долгую и счастливую жизнь. Бездушные не придут на острова, и вы будете жить в мире всей семьей. Ты выйдешь замуж, воспитаешь детей и…
Шаманка сердито встряхивает волосами. Сдерживать слезы нет сил, и они текут по щекам водопадом.
- Я не хочу такого «хорошо»! Я хочу, чтобы ты вернулся, я хочу только тебя!
Она выкрикивает это и замолкает. И даже зажимает рот ладошкой – только ловить слова уже поздно. Она ждет, что Тайга будет терпеливо объяснять ей, как глупы ее желания. И ненавидит его за это.
- Если не хочешь возвращаться, тогда уходи.
И отворачивается.
- Ну раз ты жаждешь быть взрослой, имей смелость отвечать за свои слова. – странно весело произносит Тайга за ее спиной.
А потом ее подхватывают на руки. Пахнет сухой травой и костром, щекочет кожу рыжая шерсть. Она утопает в его объятиях, она может целиком спрятаться на его груди – и прячется. И трется щекой о мех, зажмурившись, а тигр все не отчитывает ее за глупость. Только держит, как будто в руках у него – настоящее сокровище. И шепчет.
- Ты думаешь, я хочу другого?
- А ты хочешь?
Он фыркает.
- Я хочу только тебя.
- Тогда вернись ко мне. И я…я буду только твоя.
Тигр ставит ее на пол. Наклоняется - носом к носу, глаза в глаза.
- Ты посмотри на меня, Фрио. И подумай. Хорошо подумай.
- Я подумала. – она замолкает на мгновение. - Ты сам подумай, Тай.
Он снова фыркает. Как будто в этом есть что-то смешное! И прижимает ее к себе – так сильно, что она почти задыхается. И все равно не хочет, чтобы он ее отпускал.
- Я вернусь.

Звоном стали, вскриком кинжала. Стоном стрел, шепотом лезвий. Песней клинков, гомоном воинов. Шагом невидимым, бегом незримым, улыбкою ветра, за еще одной милой. За еще одной иллюзией, за одной игрой. За ночью, за страстью, фальшивым забытьем.
Зачем ты живешь, Мидзушико из Дома Волн? За что ты сражаешься, за что предаешь тех, к кому принадлежишь по праву рождения? Зачем идешь за неведомым, зачем клянешься чужому? Зачем смеешься войне в лицо?
Зачем, если только не ради надежды?

- Куда ты?
Мэйталь спустился вовремя, чтобы заметить, как он уходит. А он слишком сильно хотел уйти, чтобы останавливать еще и шамана.
Слишком много времени в одних стенах. Волна не стоит на месте, иначе она станет гладью. А Мидзушико из Дома Волны не задерживается в одной постели дольше, чем на пару ночей. Тем более, если постель пуста.
- Кто-то должен передать Рамсею, что пора выступать.
- Разве мы идем не завтра?
Вздох. Шаманы действительно не понимают, что такое драться в команде. У шаманов один соратник – их жемчужина. А жемчужине собираться недолго.
- Вы идете завтра. Ты и Колтер. – терпеливо, как может, поясняет Мидзу.
- И Нэль с Хэйдином.
- Зачем они нам там без магии?
- Так надо. – упирается Мэйталь.
Дальше они идут молча. Светловолосый шаман не хочет возвращаться в резиденцию Дождя, а может, ему просто не хватает прогулки.
- Мидзушико, за что ты дерешься?
- За мир.
- За мир – слишком обширное понятие. – кривится психик. – Никто не дерется за мир.
- Ну а ты за что?
Мэй вздыхает. Мэй смотрит на хмурое небо – на островах оно всегда хмурое, но на материке там можно разглядеть белые облака и солнце. На материке живут такие же, как и они. Такие же, пусть они летают на мечах или оборачиваются животными. А такие же тоже заслуживают мира.
- Я не за, я против. – наконец произносит шаман. – Против Совета.
Против Совета, против семьи. Против того, чтобы закрыться от внешнего мира и спрятаться за барьером. Только уничтожить Совет и предотвратить повторное наложение барьера еще не значит спасти мир. И они оба это прекрасно понимают.
- Что будет, если Фуэго не справится? – спрашивает Мэй.
Сегодня он вообще задает много вопросов. А син на вопросы отвечать не умеет.
Он пожимает плечами. Если шаман умрет, так и не найдя способа, то их воины останутся на материке, отрезанные от своего дома. Останутся и погибнут. Погибнет Рам, малышка Марика и сам Мэйталь. Погибнут стражи земли и Колтер. А Совет тем временем убьет его и шаманок Дождя. И потом, когда бездушные одолеют барьер, острова тоже исчезнут.
Он повернулся к шаману и промолчал. Кошачьи глаза встретили его взгляд и чуть прищурились. Мэй легко улыбнулся – улыбка у него тоже была кошачья, кажется, еще немного, и раздастся мурлыканье.
- Ты, значит, остаешься здесь.
Слова у него звучат вполне по-тайдовски, и Мидзу этому даже удивляется. Как и тому, что Мэйталь знает о его миссии.
- Фуэго сказал?
- Сам догадался. – небрежно фыркает кот. – Если Колтер уходит, значит, ты будешь присматривать за девочками. Фуэго никогда не оставит их без присмотра, а доверяет он не многим.
Син пожимает плечами. А шаман вдруг останавливается. Ждет, пока к нему обернутся, и смотрит – серьезно, испытывающее.
- Ты будешь присматривать еще и за Фуэго.
Это уже становится невыносимо.
- Ты меня просишь? – тоскливо вопрошает Шико.
- Я констатирую факт. – продолжает движение Мэй.
– Я не дурак, Мидзушико. И я знаю, что он собирается сделать. Ты должен быть там с ним, иначе… - он сбивается.
Кажется, это все, но Мэйталь упрямо встряхивает волосами – совсем как его наставник – говорит дальше. Говорит, глотая воздух и собственные чувства – и Мидзу почти хочет закрыть уши, чтобы не слушать его. Он ненавидит слушать признания – и потому торопится уйти, пока они еще не готовы. Но сейчас уйти некуда, да и Мэю, кажется, просто необходимо, чтобы его кто-то выслушал. И Мидзу слушает.
- Спаси его. Иначе он не вернется. Ты должен вытащить его оттуда, ради него самого. Ради Колтера – вы же друзья!
- Я думал, вы с Колтером…
Я думал, ты был его любовником, а он назвал тебя чужим именем. Я думал, ты ненавидишь Фуэго, я думал, ты ненавидишь Колтера. Я думал, ты хочешь его себе, любой ценой, а ты, оказывается, просто благородный мальчик. Благородный и добрый, и им обоим повезло встретить тебя. Хотя один выбросил твою любовь, а второй воспользовался этим, чтобы получить твою верность.
Мэйталь криво улыбается.
- Прошлое забвению, а настоящее будущему, Мидзушико. Вытащи его из Нирваны, ради кого угодно, но вытащи.
Он и вытащит. Ему не нужны слова Мэя, чтобы понимать. Понимать, что даже если Фуэго сам не собирается погибать, у него все еще масса шансов это сделать.
Вот только странно – откуда знает Мэйталь? Откуда, если Фуэго и ему не сказал, а шаман только-только вернулся с гостями, и времени переговорить с наставником у него никак не было.
- Когда он тебе сказал?
- Кто?
- Когда Фуэго сказал тебе, что идет в Нирвану?
- Никогда. – пожимает плечами Мэй. - Я сам понял. Это же логично. А я не дурак.
- А я вот не понял. – ворчит Мидзу.
- Ну вот и делай выводы. – насмешливо фыркает шаман.
И дальше они идут в полном молчании.

39

Последняя ночь – как огонь. Пламя обжигает ресницы, шелушатся от жары губы. Губы искусаны в раны, ногти вонзались в ладонь. И ноет кожа, саднит от желания – снова соприкасаться, снова быть одним. И болит жизнь, тянет сердце.
И сухие цветы на полу.

Они расстались ночью, а утром он просто сидел у окна и смотрел на небо. Они ушли – только сунулась в комнату Нэль, дзенькнула колокольчиком:
- Фуэ.
И ни прощания, ни обещаний свидеться.
Мэйталь вечером поскребся в дверь, позвал на разговор.
- Не мне советовать, но я бы взял Мидзушико в Нирвану. Он из Дома, ему можно.
И потом:
- Мы не умрем.
И ни прощания, ни обещаний свидеться.
А Колтер просто выпил его до дна. Ночью, все повторяя «Фуэ». И утром – поцелуем. Вытягивающим саму жизнь поцелуем, вырывающим самую суть. Как будто унес что-то с собой – отдам, как вернусь.
И ни прощания, ни обещаний свидеться.

А утром было пусто.

Последняя ночь – как глубокие воды. Холодит кожу поток, омывает поцелуем. Пальцами по спине, ладонями по бедрам. И так нежно, так мягко – и так хочется застыть в вечности. И плачет тело, стонет душа.
И надо уходить.

Они расстались еще до рассвета, она выбралась из пустой и как будто бы чужой постели, запахнувшись в халат. И тихо скользнула в комнату младшей – улеглась рядом, обняла за плечи.
Фрио завозилась, открыла глаза.
- Ушла?
- Ушла. – тихим шепотом.
- И Тайга ушел, вечером еще.
- И ничего?
- Пусть сначала вернется. – строго пообещала сестра.
И добавила:
- Я сказала.
- А он?
- А он…
Расползлась улыбка.
- Он, оказывается, тоже.
Они помолчали. А потом зашептали друг другу – наперебой.

А в доме было странно пусто.

Последняя ночь – как ветер. Ветер шепчет в ухо, поет в губы. Бризом по щеке, ураганом в груди. И так тянет в небо, так зовут облака. Так кричат невидимые ласточки в вышине. И крошится сознание, и тает решимость.
И страшно.

Они как будто расстались ночью, а утром могли только молчать. Слова умерли, остались только взгляды. И мимолетные прикосновения – и плечом к плечу за столом.
Постучал утром Штром. Аи топтался за его спиной – смущенный, решительный. Лучник обнял сестру, кивнул Кай-ен.
- Увидимся.
- Увидимся.
И они улыбнулись друг другу.
А потом ударили воздух крылья, стала ближе синь. И Зорька потянула ее за собой, целовала в облаках.
И небо было совсем пустым.

Последняя ночь – как лес. Шелестит листва, шепчут деревья. Запахом хвои, весенней зеленью. И нельзя оторваться, нельзя ни на миг. И так напориста нежность, и так мягок, так сладок рывок в вышину. И крошится дыхание, и замерзают слезы.
И письмо с адресом на столе.

Они расстались на рассвете, а утром она уже была в чужом городе. Эмнир обняла на прощание – крепко-крепко, сильно-сильно. И телепорт поглотил весь мир.
Она заворожено огляделась – золото с синевой, хрусталь с камнем. И – вода. Она сжала в руке письмо, дрогнули пальцы.
Пожалела почти – что настояла на путешествии в одиночку. Почти, и все же не пожалела. Потому что знала – будь он здесь, она бы ни за что его не отпустила. Не смогла бы расстаться, не вынесла бы.
И потому настояла. Так лучше.
Направилась решительно к ждущей чего-то девушке, показала адрес. Тайд что-то залепетала, словно предостерегая – но показала и даже провела.
Стуком в дверь, закусив губу, чтобы не расплакаться. Служанка недоумевающее кивнула и убежала, а вернувшись, пригласила подняться.

И было пусто.

Мидзушико явился днем, да так и просидел у них до утра. Золотоволосый шаман помаялся, побродил и ушел, а син утянул командира на разговор, затянувшийся почти до заката. Плавно перетекший в текучее и горячительное, отчего она поджала губы и ушла – глаза б ее их не видели.
И Рамсей с ней не дрался. И им приказали отправляться с армией короля. Не жизнь, а сплошное недоразумение.
- До свидания, Марика. – блеснул улыбкой наследник Дома Волн, прощаясь.
Она вздрогнула. Попыталась вспомнить, как положено отвечать не только старшим по званию, но еще и аристократам, собралась просто сдержанно поклониться, но син протянул руку и приложился к ее ладошке губами быстрее, чем она успела сообразить. Еще один нашелся!
- Нечего к моему отряду приставать. – сварливо заметил командир.
И махнул на Мидзушико рукой, словно тот был котом, а не посланником шамана. Наследник Волн улыбнулся и ему. И помахал на прощание.
- Ну как, ты довольна? – спросил Рамсей, когда они двинулись. – Честный бой, никаких убийств и никакого участия в перевороте.
Она пожала плечами. Честный бой всяко лучше заговора, но что заговор был, это не отменяет. Если шаман собирается повязать Совет одной дворцовой гвардией, пусть вяжет. Ему лучше знать, справится ли королевская охрана с сильнейшими шаманами и синами островов. А ей лучше об этом не задумываться.
- Ты хороший воин, Мари.
Она вскинулась – сокращать ее имя еще никто не додумывался. Рамсей и бровью не повел. И она проворчала:
- Была бы, победила бы.
И тихо, с едва уловимой горечью:
- Хоть раз.
- Когда вернемся, я скажу Мидзу, чтобы тебя перевели. Расформировывать нас не станут, после уничтожения Совета войска ох как понадобятся. Но ты получишь другого командира.
Она посмотрела на него, он весело подмигнул. И – ни слова о «если». Неужели он так уверен в себе и в победе?
Марика мотнула головой.
- Если позволите, я останусь.
- Я тебе все-таки нравлюсь. – не без удовольствия заметил Рамсей.
Некоторых не исправишь. И только тебе кажется, что он серьезно, так нет. Она вздохнула.
- Мне есть чему учиться.
- Хочешь победить?
- Хочу.
Он в свою очередь повел плечами. Ей было чему учиться, и она собиралась одолеть его. И пусть ныряет в инвиз быстрее, чем это вообще возможно. Если он умеет, она тоже научится.
- Тогда начни с этого.
Он бросил ей кольцо. Синка автоматически поймала, посмотрела на витой змеиный ободок.
- Это для шаманов.
- Это для каста.
- Я знаю. Они носят это чтобы колдовать быстрее.
- Вот-вот.
И он замолчал. И ушел куда-то вперед – говорить с другими. Она сжала кольцо в кулаке и огляделась. И мысленно сказала «до свидания». Острова промолчали.
Кольцо кололо кожу, и было на нее большим. Командир убежал вперед – словно тоже хотел попрощаться с родиной. Она знала, что скоро придется лететь, а за морем будут только солнечные земли чужаков. Но приказ звал, и она подчинялась. Только было отчего-то тоскливо.
Кольцо мешало. Рамсей вернулся, схлопнул сияющие искрами солнца крылья.
- Тайды одной расы, будь они шаманы или сины. И все мы пользуемся силой моря. И своей.
Она кивнула. Понятно, что ничего не понятно.
- Ты называешься себя синкой и считаешь, что не имеешь отношения к магии, но твоя магия на самом деле просто иного рода. Твоя магия – в твоем инвизе. В твоих баффах. В стане. Так что для тебя тоже важно колдовать быстрее.
Марика еще раз посмотрела на кольцо. И снова на командира. И поняла – учиться и учиться.
Рамсей улыбнулся.
- Руку давай.
И она повиновалась. Он коснулся губами пальцев, хмыкнул:
- Согни ободок, тогда будет по размеру.
И притворно вздохнул:
- Не думал, что буду дарить кольцо женщине вот так.
Марика натянула украшение и решила, что не хочет знать, как это – «вот так».
- Все будет хорошо, Мари.
Она подняла на него взгляд. И увидела то, чего не видела раньше. Что он просто заботится о ней. Обо всех. И беспокоится. За всех.
- Я знаю, командир.

Отец прибыл без приглашения.
Просто когда он зашел в кабинет после завтрака с необычайно молчаливыми и странно спокойными сестрами и гостьей от людей, глава Дождя сидел в его кресле, откинувшись на спинку и рассеянно глядя в окно.
Отец прибыл без приглашения. И без матери, что было тем более странно.
Фуэ на всякий случай бросил быстрый взгляд на диванчик у стены, но красавицы-шаманки не было и там. Отец и не подумал подняться – только махнул рукой, мол, присаживайся.
- Удивлен?
А кто бы не был? Родители редко посещали столицу. Формально преданные Совету, формально заинтересованные в благополучии семьи, они на самом деле были заинтересованы этим исключительно на словах.
Молодой психик кивнул. И устроился на том самом диванчике. Сидеть напротив отца и смотреть на него через стол хотелось меньше всего. Даже меньше, чем этого самого отца видеть.
- Я не влез через окно, если тебя это волнует. – чуть улыбнулся старший.
- Меня это абсолютно не волнует. – равнодушно ответил Фуэго, выделяя «это».
Отец хмыкнул и снова отвернулся к окну. А сын в который раз с раздражением отметил, как сильно в их семье фамильное сходство. Как похожи черты лица, фигура, цвет волос и глаз. Да что там внешнее! Как невыносимо одинаковы их привычки – и рассеянная заинтересованность отца в сером небе это только подтверждает.
- Ладно. Вопросов от тебя не дождешься, как я понимаю. – наконец выдал глава Дождя. – А вот мне кое-что очень интересно.
- Кое-что?
- Логично было бы спросить про девицу из людей, что бродит по нашему дому. Но мне это неинтересно. Мне даже неинтересно, зачем ты подобрал этого мальчишку из Песка – хотя приобретение он ценное, не могу не отметить.
- Тогда что тебе вообще интересно? – прищурился Фуэго.
- Ну уж точно не твои отношения с неким безродным сином.
Младший шаман подавил дрожь. Мелькнуло почти неодолимое желание – броситься, защитить. Но он удержал его и попытался успокоиться. Если бы отец хотел побеспокоиться о его чести, он подослал бы к Колтеру убийц. Тихо и без личного участия. И уж точно не стал бы приходить этим похвастаться.
- Все друг друга предают. – туманно заметил старший.
И, словив его взгляд, снова улыбнулся.
- На самом деле, про тебя и сина мне доложили десять лет тому назад. Теперь это счастье официально назначено твоим охранником, а это что-то да значит. И, судя по твоему лицу, - а оно у тебя сейчас очень выразительно – я правильно понимаю, что. Однако мне все равно.
- А как же честь семьи? – хрипло спросил Фуэго.
И словил себя на желании выпить. А еще лучше, напиться. От облегчения. Отец не любит врать, если говорит, что ему все равно, значит, Колтеру действительно грозит только то, что грозит обычно, и ничего больше.
Вот так всю жизнь считаешь кого-то недалеким, а он оказывается куда умнее, чем ты думал. А ты и сам хорош – собрался устроить переворот, а разволновался из-за жизни одного единственного сина так, что хоть с пола кусочками собирай.
- Честь семьи будет мало что значить на островах, когда Совета не станет, не так ли? – вопросом на вопрос отозвался отец.
И Фуэго снова почувствовал, что падает в пропасть. И спросил:
- Чай будешь?
- Тебе, по-моему, надо что-то покрепче, чем чай. – фыркнул старший.
Помолчал и добавил:
- Научишься от этого безродного всяких гадостей.
Уже научился – едва не отозвался Фуэ. Но вместо этого только махнул рукой.
- Тогда обойдемся без чая. – равнодушно.
И с ноткой тоски:
- Ты за мной следил.
- Я сосватал тебе Шен. И ты продолжал думать, что я за тобой не слежу?
- Я думал, она шпионит на Совет. Точнее, только на Совет.
- Думать надо было лучше. – назидательно произнес отце, делая ударение на последнем слове. – Хотя чего уже теперь.
- И ты все это знаешь, а я еще жив и даже наследник. – с ноткой удивления заметил младший.
Заметил и сам поразился. А ведь он всегда полагал, что отец беззаветно предан Совету. А еще он всегда полагал, что они с матерью никогда не расстаются. А еще…Еще много чего, и много чего на самом деле было неправдой.
- Ты мой сын. И ты умнее их. Мне нравится, когда побеждают умные.
Он поднял взгляд и встретился глазами со старшим. На мгновение ему почти показалось, что он смотрит на самого себя, но потом отец поджал недовольно губы и снова стал самим собой. Высокомерным, вечно недовольным шаманом из Дождя. Хотя, откровенно говоря, это описание одинаково подходило им обоим. Фуэго вздрогнул – на этот раз заметно, не сдерживаясь. Слишком сильным было видение, слишком ярким картина. Сколько лет пройдет, прежде чем он станет таким же, как старший? Сколько дней, прежде чем будет равнодушно шпионить за собственным сыном и так же равнодушно относиться к тому, что все его соратники лишатся не только власти, но, возможно, и собственных жизней?
- И мать с тобой согласна?
- Мать…
Отец неожиданно улыбнулся – по-настоящему, не только губами. Так нежно, как не улыбался ни одному из троих своих детей, никогда.
- Что ты вообще знаешь о своей матери, Фуэго?
- Что ты на ней женат. И что она из какой-то побочной ветви Дома. Малопривлекательная невеста. Только и достоинства, что старинный род.
- Малопривлекательная – не то слово. – хмыкнул старший. - Твоя мать вообще не из Дома. И ни к какому старинному роду она не относится – однако я заставил всех в это поверить. И на Совет ей наплевать.
- Мама не…- он запнулся. – Но ты на ней женился.
- Женился, конечно же. И заткнул рты всем, кто что-то говорил о ее происхождении.
Он помолчал.
- Я люблю ее, Фуэго. – произнес спокойно. – Я люблю твою мать больше всего на этом свете.
И добавил:
- Больше вас. Глупо сейчас отрицать, но ты всегда знал, и это всегда было видно. Я люблю вас троих, конечно. Но потому, что вы ее дети.
- Ты любил бы нас в сто крат больше, будь мы похожи на нее. – с неожиданной для самого себя горечью бросил Фуэ. – А мы все пошли в тебя.
- Ты меня не понимаешь.
- Я тебя понимаю. – зло почти выкрикнул шаман. – Именно поэтому и…Именно поэтому. – оборвал, не закончив.
Он понимал отца куда больше, чем хотел. Он, который десять лет отгораживался от собственных сестер, который предал Совет, который хотел умереть. Он, который готов был перевернуть мир ради того, кого любил. Он понимал. И не мог ненавидеть, потому что если отца, то тогда и себя тоже. Заслуженно.
- Чего ты хочешь?
- Попрощаться. – равнодушно произнес глава Дождя.
Словно не было всплеска, словно они говорили о погоде. Словно правда не причиняла обоим боль.
- Я заберу твою мать и уеду на территории стражей земли. А ты пойдешь в Нирвану и уничтожишь ее.
- Ты и это знаешь.
- Я знаю, что каждый, кто принимает на себя власть, каждый член Совета должен посетить Нирвану. Только там ты получишь оружие, достоянное тебя. И ты уже догадался – не так ли? Именно это оружие дает нам силу. Когда ты достанешь там жемчужину, моя потеряет власть. И ты станешь одним из Совета.
- И когда Совет объединит силу Нирваны, они смогут закрыть барьер.
- Замок и ключ. Мы – замок, король- ключ. Мы закрываем, а он отворяет. На этот раз, Фуэго, - отец наклонился вперед, взглянул ему в глаза. – На этот раз Совет убьет короля. И барьер никогда не спадет. Если хочешь остановить их, останови сейчас.
- Я был прав. Нирвана.
- Нирвана. – кивнул старший. – Ты прав даже больше, чем думаешь. Там, в Нирване, ответ на твой вопрос о пятой расе.
- О ней что, все знают? – с тоской спросил Фуэго.
Он уже устал удивляться. Устал и подумал, что это редкий случай, когда он чувствует себя ребенком. Когда он чувствует себя сыном сидящего перед ним тайда, а не просто наследником семьи.
- Только ты и я. Ну и слуги, но те из них, что шпионят, шпионят только на меня, не беспокойся.
- Утешает.
- Я так и думал, что тебе станет легче. – кивнул отец. – На самом деле, когда мне доложили о твоих…э, гостях, я начал думать. Описание их было очень…знакомым. А именно, эта штука на лбу. Я то был в Нирване, в отличие от тебя, потому мне было на основании чего задуматься. Так что пойдешь и сам все увидишь. И поймешь – умом то ты точно пошел в меня. А может и превзошел.
Фуэго удивленно вскинулся. Если это была похвала, то это была первая похвала в его жизни. Он посмотрел на отца – тот смотрел в окно.
- Ты многого достиг, Фуэго. Учитывая, что я знаю многое, лишь потому что следил за тобой. И учитывая, что ты достиг этого без помощи моей, короля или Совета.
- Надеюсь, ты не собираешься нести чушь, что ты гордишься мной и всегда мечтал о таком сыне. – сердито оборвал младший.
Оборвал, потому что если бы отец сказал что-то из этого, он бы точно не выдержал.
- Тем более что ты мечтал не о таком, ты сам сказал. И тем более что я перерос возраст, когда это имеет значение.
- Я не буду. – примирительно, словно на него нападали, поднял ладони старший. – Тем более что такое должен говорить отец, а я никогда себя не вел, как положено отцу.
- Вот именно.
- И если бы мне дали еще одну жизнь, я снова выбрал бы вашу мать, а не вас.
- Я знаю.
Я тоже выбрал бы Колтера, а не тебя. И выбирал бы снова и снова.
- Но это не отменяет того, что я восхищен тобой. Уж это мне можно сказать?
- Уже сказал. – сварливо заметил Фуэго.
Отец кивнул.
- Острова без Совета будут плохой родиной для одного из Дома. Так что мы, вероятно, уже не увидимся. Я не буду искать встречи с вами, а ты уж точно не захочешь искать нас.
Он промолчал. Это было ясно и без слов. Родителям не нужны они, а им…им уже давно не нужны родители.
- И ты куда лучше позаботишься о девочках, чем мы. Даже если это «лучше» будет заключаться в том, что твои сестры встречаются с инорасцами. – не удержался от аристократичного «фе» отец.
- А ты женился на безродной. – не удержался в ответ Фуэ.
- Я просто полюбил.
- Вот и мы тоже. Просто любим.
Они помолчали. Не сговариваясь, глянули оба в окно – и, заметив это, отвернулись. Потом отец поднялся, и Фуэго встал за ним вслед.
- Прощай, сын. – тихо произнес бывший глава Дождя.
И не протянул руки.
- Прощай, отец. – так же тихо отозвался будущий глава Дождя.
И молча смотрел, как за старшим закрылась дверь.

И снова почему-то стало пусто.

@темы: Perfect World, фф, творчество